Развитие детей ЭСТЕР

Облачный рендеринг. Быстро и удобно
от 50 руб./час AnaRender.io
У вас – деньги. У нас – мощности. Считайте с нами!

☦
Все в тобi!

Мы церковь последних времён. Страница 13

Дугин

Холмогоров: Итак, продолжим благословясь.

Дугин в статье: "1453 год - точная дата конца "тысячелетнего царства". Константинополь взят турками,
Византийская Империя пала. По всем характерным признакам обнаруживается трагический
эсхатологический факт: "держащий" теперь "взят от среды", и дороги приходу "сына погибели" открыты."

Холмогоров: Вот история с этой датой, и вообще с XV веком должна была бы нас многому научить. Тогда, после падения
Византии и с приближением конца седьмого тысячелетия, с окончанием в 1492 году Пасхалии многие, в том
числе и святые подвижники, были уверены, что Постави Бог противу седьми дней 7000 лет, - как написано
в Соловецкой Палее XVII века, - а осьмой тыщщи нет конца.
Как писалось в "Изложении Пасхалии": "В лето 6967 (1459) ... В то лето будет рождество антихристово
и будет в рождении его трус... Зде страх, зде скорбь, зде беда велика. В распятии Христове сий круг
бысть. И се лето на кнци явися. В няже чаем всемирное твое пришествие, о Владыко. Умножишася
беззакония на земли. Пощади нас, о Владыко. Исполнь Небо и Земля славы Твоея. Пощади нас,
Благословен Грядый во имя Господне. Пощади нас. Блюдете убо известно и разумне, о братие. Кто
хощет быти в то время. Бегаяи бежи неверия"
Мнение это разделяли выдающиеся святители.
Св. Киприан Московскиий, в послании игумену Афанасию Высоцкому: Ныне последнее время, и по летам
скончание приходит и конец века; бес же весьма рыкает, хотя всех поглотить, по небрежению и
ленности нашей. Ибо оскудела добродетель, престала любовь, удалилась простота духовная...
Св. Фотий Московский Се век маловременный приходит, грядет ночь, жития нашего престание, когда уже
никто не может делать. Седьмая тысяча свершается; осьмая приходит и не преминет, и уже никак не
пройдет. Блажен, кто уготовал себя к осьмой тысяче.
Преп. Иосиф Волоцкий, в послании Нифонту, епископу Суздальскому, Подобает всем, паче ныне, даже до
смерти подвизатися. В последняяя сия лета и во времена лютейша паче всех времен... Се ныне уже
прииде отступление.
Однако, в 1492 году так ничего и не случилось, в чем следовало бы увидеть нам некоторый урок. Прежде
всего следует научиться крайне настороженному отношению к любым приближающимся Концам Света.
Предсказания уже сколько раз бывали, что вот-вот конец лета. И все невпопад. - писал св. Феофан
Затворник, - Спаситель сказал, что никто не знает времени. Нечего потому гадать и смущаться
гаданиями других. Что будет Второе пришествие, то несомненно. И то несомненно, что оно будет
внезапно, - при всех предзнаменованиях великих. Остается нам ожидать непрестанно Господа, и
готовиться к сретению, не гадая о времени.
Мы должны в высшей сепени взвешенно воспринимать реальность, с тем, чтобы не перейти от
эсхатологической готовности, к апокалиптической истерике и монтанизму. В этой взвешенности проявляется
не просто трезвость и смирение, по отношению к концу, но и подлинно христианское понимание Истории,
понимание ее как реальности динамической, как тайны свободы, столь претящей процессуалистскому и
предистинационистскому мышлению Запада, которое негоже нам перехватывать. Так же как для
латино-немецкого неверия история есть процесс развертывания, согласно причинности, процесс, в котором
все предопределено если и не материальной причиной, то хотя бы общим "жизненным потоком", так же для
христианина история вся в непрестанном напряжении между предопределенностью внешних обстоятельств
и обстояний и свободой человеческого нравственного действия, свободой избрания добра или зла, спасения
или погибели.
Вот как кратко формулируется христоианская историософия в Житии преп. Максима Исповедника:
И говорит ему Феодосий епископ: "Как живешь, господин авва Максим?"
Ответил святой: "Как предопределил Бог прежде всех веков свое промыслительное обо мне решение,
так и живу".
Феодосий говорит: "Но разве прежде всякого века о каждом из нас предопределил Бог?"
Максим сказал: "Если предуведал, то без сомнения и предопределил".
Феодосий: "Что значит это ,,предуведал и предопределил"?"
Максим: "Предведение касается находящихся в нашей власти мыслей, слов и дел, а предопределение
касается не находящихся в нашей власти событий".
Феодосий: "Что находится в нашей власти и что не находится в нашей власти?"
И Максим: "Как кажется, господин мой, зная все, ради испытания беседует с рабом своим".
Феодосий: "Клянусь ради истины Божией, я спросил по незнанию и желанию узнать различие между тем,
что в нашей власти и что не в нашей власти, и каким образом одно находится под предведением
Божиим, а другое — под предопределением".
Максим: "В нашей власти находится все добровольное, именно: добродетели и пороки; а не в нашей
власти: подвержение нас разного рода случающимся с нами наказаниям и наградам. Так, не в нашей
власти ни наказующая нас болезнь, ни ободряющее здоровье, но производящие их причины [в нашей
власти]. Например, невоздержание—причина болезни, как воздержание—здоровья, а соблюдение
заповедей—причина Царства Небесного, как преступление их—огня вечного".
Вся земная история - прелюдия к Небесному Царствию, к обожению или же к адской муке, а потом ее
воистину имеет смысл воспринимать прежде всего sub specie aeternitatis, оценивая по тому дает ли она
нового человека для Жизни в Боге, или же повергает его в геенну.
Поэтому, думается мы не можем сказать, что святые в XV веке ошибались, ожидая Конца. Сказать такое
означало бы похулить Духа, глаголавшего в них. Конец и вправду был близок, при дверех, но их молитвами и
подвигом, равно как и тем, что павший было мечь Удерживающего поднят был Московским князем, конец
отдалило. В некотором смысле сроки еще не положены. Предуведены Отцом, но не предопределены
властным: "Да будет!". Не предопределены потому, что бывает радость у Ангелов Божиих и об одном
грешнике кающемся.(Лука 15, 10), а стало быть для каждого грешника, для каждого из нас, Господь хочет
сохранить возможность покаяния, которого уже не будет после конца, а сразу Суд. С другой стороны -
антихрист, тоже особое явление, явление, дорога которому открывается прежде всего опредеенным
состоянием человеческого духа. В некотором смысле он всегда "близь при дверех", но не во всякое время
будут ему эти двери отворены. Здесь надо бы вспомнить о том прообразе кончины мира, который дан в
гибели Содома и Гоморры. Авраам торгуется с Богом: Погубишь ли город, если есть в нем 50 праведников?
Не погублю. А если 45? Не погублю.А если 40? Не погублю. А если 30? Не погублю. А если 20? Не погублю. А
если 10? Не погублю... Только Авраам хотел сказать: "А если 5?", как отошел от него Господь. Почему? Да
потому что меньшее число праведников уже не охраняет город, не удерживает его от погубление, но само
пребывает в опасности развратиться вместе с городом. Не щадит надо ради них город, но вывести их из него
в пустыню, а на сам город обрушить чашу гнева.

Дугин: Все верно. О свободе и предестинации очень сложно говорить и мыслить. Весь мир уже свершился для Предвечного Бога. И в этом свершившемся для Бога мире уже все поступки человека (грехи и добрые дела) совершены. И здесь нет свободы. Свобода в том, как соотнесем мы высшее разсуждение о свершающемся, свершившемся и имеющим свершиться с высшим разсуждением? Это имеет прямое отношение к "метанойе" в ее метафизическом аспекте. О свободе и православной метафизике свободы я писал в "Метафизике Благой Вести". Впрочем тема отдельная, оставим на потом.
Холмогоров: Это же применимо и к миру. Человек балансирует на грани между состоянием, когда святые удерживают
воими молитвами мир от погубления, - не случайно ведь второе отеческое толкование Катехона связывает
его со Святым Духом, Который своей благодатью удерживает мир от окончательного развращения, и когда
уже не дадут места в сердцах людских этой Благодати, отвернутся от нее, - тогда конец миру. Меч Катехона
земного, - такая же удерживающая сила, толкование Катехона как Царя не капли не противоречит толкованию
Катехона как Духа, поскольку чем, как не силой и властью Духа удерживается меч царя. И когда уже не
повнуются и начальнику, то Катехон отходит, повинуясь апостольской заповеди Не мстите за себя,
возлюбленные, но дайте место гневу(Рим. 12, 19). В этом смысле, неизбежным было отречение
последнего, из известных нам Катехонов - царя-мученика Николая, когда человеческие сердца огрубели и
люди перестали подчиняться начальству, он сложил меь, дав место Господню Гневу над Россией, не мстя за
себя лично, но претерпев мученическую кончину...

Дугин: Стоп. Здесь надо выражаться осторжнее. Никола Второй может быть назван "катехоном" только в кавычках и в никонианско-белогвардейской оптике. Я считаю, что существовал красный "катехон", в данном случае не столько вождь, сколько "дух", который западники, либералы и орды антихриста яковлева-березовского вырвали из социально-политического бытия Советов. Реальное и несомненное взятие от среды Катехона без кавычек было припадении Константинополя, но сроки окончательной апостасии были отложены. Вторично и окончательно это произошло на соборе 1666-67 годов, где восточные и их легаты анафематствовали учение Москва-Третий Рим, как выражение катехонической природы Московского Царства, исходя из логики "раз у нас 200 лет нет катехона, то и русских его быть не может; ходите противусолонь и креститесь щепотью." Тогда КАТЕХОН, "Держаяи" без кавычек во всем значении этого великого понятия "был взят от среды". Все остальные употребления этого термина "метафоры". В белой никоианской мифологии это Никола Второй, в национал-большевистской это -- СССР. Но строго говоря, и там и там это метафоры.

Холмогоров: Поэтому нынешнее время несомненно последнее, но
может оказаться не последним в чреде "последних времен".

Дугин: Может.

Холмогоров: Все зависит от того, побудит ли
апокалиптическая реальность настоящего человеческиесердца устремиться к Богу, пробудит ли покаяние,
или же, напротив, приведет к еще большему их очерствению. В первом случае меч катехона вновь будет
поднят.

Дугин: Это догматически не верно. Увы, меч КАТЕХОНА больше поднят не будет. Но сражаться, умирать (и убивать) за это необходимо.

Холмогоров: Как некогда Давид или Константин, вновь будет избран Господом катехон из среды людей.

Дугин: Катехон не может быть избран. Это не человеческих рук дело.

Холмогоров: Во
втором - наше место в пустыне, подалее от антихристова царства. Потому нам следует быть готовыми ко
второму и трудиться для первого, в надежде на восстановение.
В этой мысли нет ничего нечестивого, потому что христианину полагается не только радоваться, но и
трепетать перед концом, в котором мало кто из нас может быть уверен в приговоре Судии. Лично я бы не
решился, рассмотрев свою совесть, написать столь однозначно торжествующий текст, в котором звучит
"Маранафа!", но как-то совсем не слышно "Кирие элеисон". Рад за Вас, что Вы можете позволить себе
писать столь определенно. Но все-таки, хотел бы позволить себе процитировать несколько пространно Льва
Александровича Тихомирова, на мой взгляд идеально выразившего суть христианской историософии, и тем
самым положить конец этому затянувшемуся лирическому отступлению:
"Итак я думаю, что сроков не положено. Они зависят от нас, людей, от свободной наклонности к добру
или злу, к Богу или сатане.
В определении продолжительности каждого периода и всего срока мировой жизни участвуют три
элемента. Из них два постоянных и один переменный. Сатана в кажцую минуту готов завладеть миром
и выпустить для этого всегда готового антихриста. Другой элемент - спасительная благодать Божия
- точно так же всегда, независимо от сроков, готова защитить нас. Обе эти силы противоположны по
целям и стремлениям, одинаковы по определенности и постоянству напряжения в своих целях и
стремлениях. Но есть третий элемент - сам человек. Напряжение его свободной воли искать Бога или
сатану есть величина переменная. Ее-то действие и решает вопрос о продолжительности сроков. Они
Господом Богом предусмотрены, и в этом смысле предопределено как Божественное действие
благодати, так и допущение злу. Но все это предусмотрено и предопределено лишь в зависимости от
человеческой свободной воли, которую Господь не насилует ни в какую сторону.
Это обстоятельство - зависимость сроков от вас самих - и есть, мне кажется, причина того, что
сроки нам не открыты. Знание их связывало бы нашу свободную волю различными соображениями - "еще
не скоро" или "все равно ничего не поделаешь". Между тем нужно, чтобы наше делание или неделание
обусловливалось не такими соображениями, а свободным исканием добра и зла, свободным желанием
быть с Богом или наоборот - с сатаной.
С этой точки зрения для христианина нужно не численное пре-дусмотрение сроков, а различение
духовно-нравственной зрелости добра и зла для того, чтобы бороться за добро против зла и созидать
дело Божие в соответствии с состоянием мира. В этом смысле различение лица времени нужно и
полезно. Мне кажется, что только в этом смысле оно и указано нам Спасителем. В этом же смысле и в
Апокалипсисе сказано: "Блажен соблюдающий слова пророчества книги сей".
Дугин в статье: "И следует это в скором времени после подписании Флорентийской Унии, т.е. после признания
византийской Церковью и самим императором сущностной правоты "латинян". (Фатальной
Флорентийской Унии предшествовала Лионская Уния, а также значительное духовное вырождение
греков, которое чаще всего было сопряжено с податливостью влияниям, идущим с Запада"

Холмогоров: Звучит немного странно. Дело в том, что византийская Церковь (с большой буквы) унию не подписывала, но
напротив - анафематствовала, в лица сперва св. Марка Эфесского, афонских мнахов, а затем в лице
Антиохийского и Иерусалимского Патриархов в 1443 году, затем на Соборе в Святой Софии в 1450 и,
наконец, в 1484 на Константинопольском поместном соборе. Византийская Церковь была с ними и в них, а
никак не наоборот.

Дугин: В том-то и дело, что правильная позиция св. Марка Эфесского и всех остальных нормальных православных была в то время оппозиционной. Унию подписал тот, кто исполнял миссию "катехона" и официально представлял тогда Церковь.

Холмогоров: Говорить же о духовном оскудении Византии попросту смешно: Григорий Синаит, Григорий Палама, Никифор
и Каллист Ксанфопулы, Филофей Коккин, Симеон Солунский, Николай Кавасила, Киприан Московский,
Иоанна Кантакузин, Марк Эфесский, Геннадий Схоларий... Речь скорее может идти о преизбыточествовшем
море святости и богословского ведения, яркой вспышке перед политическим концом.

Дугин: Вырождение греческой религиозности и вестернизация социально-политического строя Византии коренится в злосчастном периоде захвата Константинополя крестоносцами. Антинародный феодолизм и постепенное поверхностное "окатоличивание" идут именно с той эпохи. Расцвет исихазма и шире Афонской партии - это далеко не вся Греция. Это очаг колоссального духовного сопротивления общим процессам сомбрации. Кстати, монашеское анахоретическое делание не связано прямо с общей социально-политической онтологией. Более того, здесь существует некоторая обратная аналогия: чем более угасает святость в миру, тем она увеличивается в скиту. Конечно, такие великие святые как Григорий Палама и другие стремились уравновесить эту полярность, активно участвуя в социальных процессах империи, но общая структура именно такова.
Нечто аналогичное можно проследить и в истории с нестяжателями и иосифлянами на Руси. Святой Нил Сорский воплощает анахоретическую, исихастскую, скитскую, афонскую линию (кстати, того Афона, который существует уже радикально ВНЕ катехонической Империи). Святой Иосиф Волоцкий, напротив, настаивает на сверхблагодатности и святости общественного бытия в катехоническом Москвоском Царстве. В нестяжательстве есть отказ от мира. В иосифлянстве - движение навстерчу имперскому миру.
Невероятная духовная вспышка была у первых поколений старообрядцев, причем на фоне радикальной десакралиазции, декатехонизации Руси.

Холмогоров: Уния была именно
внешне навязананным политическим установлением, а никак не необходимостью внутренней логики истории.

Дугин: Это соображение бессмысленно: "внешне навязанное политическоле установление" никак не может быть противопоставлено "необходимости внутренней логике истории". Кроме логического несоответствия Вы упускаете из виду важнейшую связь между качеством религиозности людей и ходом истории, которую выше (справедливо) отстаивали. Изъятие Катехона стало возможным только и исключительно из-за внутрненнего общественного упадка православных греков. Никакого "внешне навязанного политического установления" в мистической истории Православия нет и быть не может. Греки отступили и был и наказаны. То, что они переживали, каялись и сопротивлялись злу ставится в плюс этой консервативно-революционно-оппозиционной силе. Все, кто подвергаетсяи нказанию, заслуживают наказания. Именно так и восприняли Унию на Руси, потому и выставили вон присланного митрополита.
А мы (Москва) тогда не отступили. Не просто святые наши или подвижники, но не отступила Церковь и Царство, общественное бытие не отступило. Может были в Греции и после падения святые и подвижники. Никто не спорит. И очень высокие. А православной имперской онтологии больше не было там. А у нас была. И Рим в своей мистической сотериологической и эсхатологической релаьности переместился к нам. И не было больше никакого Рима, кроме Москвы. А те, кто пошли за Никоном и особенно за разбойничим собором 1666-67 года попрали святыню. Но и это тоже по грехам, а не из-за "внешне навязанных политических установлений". Показательно, правда, что десакрализацию стали оформлять совместно еще боголюбцы Никон, Аввакум, Наседка, Неронов. Хотя они сделали из этого все разные выводы. Но страшней была следующая волна. Когда Никон убрался из Москвы, а великого страдальца вернули из Даурии все могло бы сложиться к благу, но слишком глубоки были приведенные в действие механизмы. Катехон отходил, неудержно отходил. И уже зияла на пороге колченогая тень святотатца Петра и прочих "романовых". Т.е. все антирусское "романо-германское иго". И все это из-за того, что и мы, русские, как пару сотен лет назад греки утратили главную тайну "тяглового государства" и чистой Христовой Веры. За это и покарал нас Господь разбойниками (Лигарид, Арсений Грек и т.д.) отступником царем и отродьем его, за что платили и платим.

Холмогоров: Не случайно она совсем не затронула духовных корней греческого народа, который под турецким игом
сохранил Православие практически во всей своей массе...

Дугин: Замечательно, что греки сохранили Православие. Хотя Ваше обощение дикая натяжка. История Фанара, его коллоборационизм с султанами, саботаж народно-православных революций на Балканах - это куда деть? Корни духовные народа глубоки... Но нынешние новостильники, экуменизм, членство в НАТО, вообще то свинство, которое представляет собой современная Греция, где старостильники (в том числе матвеевцы) вообще в радикальной оппозиции, плохо вяжется с корнями.
Вы взяли веру от Бога через греков, причем через греков имперской онтологии. Потом они изменили свое качество. А мы сохранили, потом и мы утратили и только староверы хранят крупицы этой удивительной онтологии до сих пор.
Дугин в статье: "Не исключено, что переходом к троеперстию греки обязаны именно этим "западническим", "папским"
тенденциям, хотя этот вопрос еще не получил окончательного исторического решения"

Холмогоров: Ааа. Вот это к чему было. К троеперстию... Как же я про старообрядчество-то забыл... Честное слово,
латинство тут ни причем. Точнее оно как раз при обратном. Дело в том, что крестное знамение всегда
связываось с исповеданием веры. Есть даже мнение об изначальном происхождении этого знамения (еще
одноперстного) - когда мученикам в Риме урезали язык, и после этого принуждали отречься от Христа, в
надежде, что безмолвных их можно признать будет отрекшимися, мученики начертавали на себе крестное
знамение, одним перстом, в знак исповедания единого Бога - Иисуса Христа. Двоеперстие появилось в тех
регионах, где была велика разнь меду православными и монофизитами. Там сложение двух перстов отличало
"мелхитов" (православных-халкидонитов), от исповедовавших mia fusis "яковитов".
Дугин: Двуперстие было всегда.

Холмогоров: Троеперстие же возникло
тогда, когда вследствие латинской ереси на первое место вышло свидетельствование единства и
равночестности всех лиц Святой Троицы, против унижающего Духа Святого filioque. С этим и было свяано
распространение в Византии троеперстия. То есть латиняне были тут причем, но по причине обратной,
нежели Вам представляется.

Дугин: О сложении перстов много написано в "Дьяконовых Ответах", в старообрядческой апологетике. Современные исследования полностью подтвердили обрядовую правоту и изначальность старобрядческого перстосложения. Католики крестятся щепотью -трехперстно (то же что ли для "опровержения filioque"?) и так стали крестится довольно поздно греки, отбросив великий символизм двух природ Исуса Христа и трех Лиц Пресвятой Троицы, запечатленной в длани человека. Это настолько изучено, что повторять скучно. Смотрите у Зеньковского "Русское Старообрядчество" (автор никонианин-зарубежник).

Дугин в статье: "В экклесеологическом и эсхатологическом смысле обнаруживается прямая связь между отступлением
от строгого учения Православия самим Константинополем, причем в пользу той реальности, которая
однозначно связывается у православных с "антихристом", и политическим падением Восточной Римской
Империи, с символическим попранием ногой неверных ее святынь...В определенной своей форме
"православная имперская онтология" перемещается на Север, передается затерянному в евразийских
просторах Московскому Царству. Здесь после конца Византии обнаруживаются все составляющие
полноценного православного имперского мира, изъятого до времени из-под темных законов реальности,
пораженной апостасией. Византия падает и отступает, но поднимается Новая Византия, Третий,
последний Рим."

Холмогоров: Еще один "двоеперстный" мотив...

Дугин: А какой Вы хотели?

Холмогоров: Совершенно, кстати, чуждый русскому церковному сознанию того
времени. Флорентийская уния совсем не воспиринимается как абсолютный Конец и Падение Византии, но
как смута, которая так и не смогла развязаться вследствии гиблеи Византи от руки неверных.

Дугин: Это абсолютно не соответствует истине. Как может быть чуждым этому времени (15 век) двупестный мотив, когда на Руси все крстились в то время исключительно двуперстно? И об этом же писал святой Максим Грек... И как же Уния не осознавалась как Конец? Как раз как предверие конца времен апосиасия греков и осознавалась. Выше были более или менее корректны. Здесь вступает в дело партийность. МП любой ценой. Неприятно. Надо быть объективней.

Холмогоров: Генезис Третьего Рима в околостарообрядческой традиции, основательно подсаженной на филетизм,
освещается по существу неверно.

Дугин: Это уже не "баг" это просто настоящий делирий. Какой генезис Третьего Рима в старообрядческой традиции? Какой фелитизм? Вы вообще в своем уме? Перепишите, пожалуйста, эту фраза, она звучит абсолютно невразумительно и абсурдно.
Какое отношение Филофей имеет к "околостарообрядческой традиции"?

Холмогоров: Прежде всего инициаторами Третьего Рима выступили сами византийцы, византийские исихасты.

Дугин: Это в корне не верно. Перенесение Рима было судьбоносным мистическим событием, связанным с икономией спасения мира. Пока Второй Рим стоял речь шла лишь об совершенной интеграции Руси в православную онтологию Византийской Империи. Промысел был во всем и все аспекты церковные, светские и анахоретические в этом соучаствовали. Конечно, определенная линия (собсвтенно православная) в Византии поддерживала идею Третьего Рима, но очень незначительная. И уж никак исихасты не были "инициаторами" этого процесса.

Холмогоров: Вопрос о translatio imperii рассмотрен в науке очень подробно, прежде всего - в работе о. Иоанна Мейендорфа

Дугин: Сомнительный атвор. И разве это наука? И равзе наука такой уж авторитет для православного человека?

Холмогоров: "Византия и Московская Русь", а затем в продолживших тему многочисленных работах историков.

Исихастская, православная партия довольно тщательно готовила площадку, для переноса туда основного
содержания империи. С одной стороны она, в лице таких своих представителей, как преп. Сергий и митр.
Киприан, довольно уверенно сдерживала попытки московского сепаратизма, создания "карманной"
княжеской Церкви, которая не позволила бы Москве приобрести всеправославное измерение, в то же время
греки препятствуют разделению русской митрополии на Московскую и Киевскую, утверждая
наднациональный и надгосударственный характер власти московского митрополита.

Дугин: Это не относится к подготовке переноса содержания империи. Это относится к поддержанию православных нормативов на Руси, когда сама Византия была тождесвтенно "катехону"

Холмогоров: Именно византийскому
влиянию Москва обязана своим превращением в общерусский и общеправославный центр.

Дугин: Это верно. До Московской идеи был евразийский тренд Владимирской Руси. Повлияли (положительно) и татары. Как бы то ни было, эта фраза мне очень нравится. "Катехоническая Византия способсвтвовала превращению Москвы в общерусский и общеправославный центр". Отлично.

Холмогоров: С другой стороны
начинается символическое наполнение Московского Царства Византией. Дионисий Суздальский передает в
1382 на Русь точные копиии Одигитрии, традиционно считаемой покровительницей Константинополя. Вскоре
переводится на славянский составленный Филофеем Коккином акафист этой иконе. Митр. Киприан
переносит из Владимира в Москву Владимирскую икону Божией Матери, с которой связывается спасение
Москвы от нашествия Тимура, и в Москве устанавливается аналогичный Константинопольскому культу
Пресвятой Богородицы - покровительницы Города. На большом саккос митрополита Московского Фотия
вышивается с одной стороныимператор Иоанна VIII Палеолог, а с другой вел. князь Василий I, чем
символизируется равенство обоих государей, а изображение жены Иоанна, Анны Васильевны,
символизирует их родство. В послании патриарха Антония Василию I подробно доказывается необходимость
поминовения императора во всех православных церквах, поскольку нельзя сказать, что "мы имеем Церковь,
а Царя не имеем" и такое поминовение действительно воодится, подготоваливая русских к той мысли, что
если царство в Константинополе упразднится завоеванием, то они должны заступить на его место.
Дугин: Все совершенно верно. И очень по делу.

Холмогоров: Поведение русских после Флорентийской унии также весьма показательно. В сказании о Флорентийском
соборе, написанном Симеоном Суздальским сециально рассказывается о Марке Эфесском, как о вожде
православных,

Дугин: Св. Марк Эфесский отчаянный защитник Катехона и самый последовательный противник Унии. И после Унии Москва поддердживает врагов Униии. Но из этого ничего, опровергающего мой тезис не следует.

Холмогоров: и в видении преподобный Сергий велит Симеону благословиться у него и проповедовать
всюду учение, проповеданное св. Марком. Сам великий князь Василий выступает именно в роли Катехона,
хранителя Православия - изгоняет еретика Исидора и созывает собор русских архиереев, чтобы извергнуть
его и утвердить православную веру. Избрание митрополита Ионы происходит только тогда, когда униатская
смута в Византии слишком заятгивается.

Дугин: Да, в Москве не сразу могут поверить в фатальную необратимость случившегося. Кстати, перенос Рима не мгновенный процесс. Он растянут почти на 100 лет. Только за этот период вплоть до Грозного и Стоглава идет осознание происшедшего. Но в небьльшой статье, я вынужден был делать широкие обобщения.

Холмогоров: Да и после этого избрания великий князь пишет Константину
Палеологу, ьывшему православным, письмо с извинениями за самовольное поставление, и пытается
выяснить, если в Константинополе православный патриарх.

Дугин: Это политесс, а также результат постепенности осознания происшедшего.
Вообще до епископа Новгоодского Игнатия, св. Иосифа Волоцкого и редакции "Повести о Белом Клобуке" и окончательно до Филофея Псковского полной ясности в вопросе о греках и Константинополе нет. Кстати, Вы совершенно верно заметили выше, что Москва как Третий Рим и Новая Византия не было проявлением национализации и автокефализации Церкви. Это совершенно иной и очень ответственный (и страшный) шаг. Мы брали на себя великий крест.

Холмогоров:После падения Константинополя митрополит Иоана пишет в послании к литовским епископам, что падение
Константинополя было наказанием за унию, но нигде не говорит о поврежденности Православия у греков.

Дугин: Это осознали позже, когда стали задумываться, вчитываясь в митсику истории, о причинах Унии и успешного нашествия "внуцев-агарян". Кстати, я могу сказать, что даже у такого нашего автора как Захария Копыстенский великого авторитета староверов) есть теплые слова о греках. Так что полной ясности не было до конца Святой Руси. Скорее здесь парадокс: греки передали на Святую Веру, помогали блюсти. Уже по этому они чисты. Но они испортились. Это трудно было понять, особенно не видя никаких греков и живя преданиями о старние, вне времени.

Холмогоров: Напротив, пишет св. Геннадию Схоларию просьбу не оставлять русской Церкви своим попечением. В 1465
митр. Феодосий хиротонисает по просьбе Иерусалимского патриарха грека Иосифа в митрополиты Кесарии
Филипповой. Инцидент с включением в архиерейскую присягу клятвы "не принимать никого ни на
митроплию, ни на епископские кафедры от константинопольского патриарха потому, что Царьград в
руках мусульманских" был вскоре исчерпан, а прибавка отменена, после веского предупреждения преп.
Максима Грека: "Царьград в руках агаянских, но Православие остается между греками непоколебимым, и
Церковь по прежнему управляется Духом Cвятым". Но тут, как видно, менее всего можнобылоговорить о
развращенности греков латинским влиянием. Скорее напротив - об опасении мусульманской скверны...

Дугин: Этот же Максим Грек анафематствовал тех, кто не крестится двумя перстами. Кстати, вопрос здесь даже в ином. Церковь не могла бы быть наказаной изъятием катехона, если бы она была безгрешной (в ее земном греко-человеском аспекте). Но и после изъятия катехона степень падения Церкви не однозначна. Однозначно утрачена "имперская православная онтология". Греческая Церковь теперь имеет радикально иное значение, нежели раньше, до Унии и падения Константинополя.

Холмогоров: Наконец, главный памятник церковного сзнания того времени - послание старца Филофея Вел. Князю
Василию Ивановичу не оставляет сомнений, что на Руси падение второго Рима мыслилось как гибель от
агарян, а не как следствие ереси: Старого убо Рима Церкви падеся неверием и Аполлинариевой ересью,
Второго же Рима Константинова Града Церкви агаряне внуци секирам, оскордами рассекоша двери (Пс.
73, 6-7).
Далее утверждается не Московская, не национальная только, но вселенская миссия Московского Государя,
как Катехона, наследника равноапостольного Константина, и защитника Вселенской Церкви, которая вся
мыслится как его Церковь: Сие же ныне Тетьего нового Рима державного твоего царствия Святая
Соборная Апостольская Церковь, иже в концах вселенныя в Православной христианской вере во всей
поднебесной апче солнца светится. И да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства
православныя христианской веры снидошася в твое царство. Един ты во всей поднебесной Христианам
царь. Не преступай царю, заповеди еже положиша твоя прадеды: великий Константин и блаженный
Владимир и великий богоизбранный Ярослав и прочии блаженнии святии, ихже корень и до тебе... блюди и
внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася в твое едино, яко два Рима
падоша, а третий стоит, а четвертому не быти: уже твое христианское царство иным не
достанется, по Великому Богослову.

Дугин: Вы правы относительно вселенскости миссии Третьего Рима. Но давайте пойдем отт противного: хорошо, греческое византийское православие во время Унии процветало. Уния была заключена. Что вызвало возмущение православных. Патриарх и император колебались, но не отказывались. Потом пришли агаряне и разрушили великую православную империю, на которую равнялась Русь и духовной частью которого она была. При этом русские не принимают Униии, потом сторонятся Царьграда, потом осознают самих себя послденими носителями Православия и Спасения, а свою миссию универсальной. А при этом они считают, что за образец надо принимать полууниатских греков, находящихся под пятой турок и коллоборационирующих с султанами?
Вся гадость идет с Запада. Еретический Рим хуже всякого иноверческого завоевания. Лучше мучатся от преследований, чем впадать в антихристову ересь. так справедливо считали истинно православные и вели себя соответствующе. Влияние Запада на Византию в последние века ее существования было очень серьезно. Вспомните, какую поддержку получили еретики и предатели Веры Валаам и Акиндин, нападавшие на св. Григоряи Паламу, а потом очутившиеся на Западе.
И потом самое главное: Никона на фатальную справу подбили греки, они же духовно попрали Московскую Русь разбойничьим собором 1666-67 года, они косвенные виновники нашей беды - раскола. Когда-то они были образцом. Но потом они им быть перестали. А вместо того, чтобы взять за образец Москву, они продолжали нас учить неизвестно чему. Все кончилось воцарением в Роосийской Церкви полууниатских малороссийских норм при активном содействии греков.
Какие бы ни были нюансы истории: надо жестко сказать Москва стала Третьим Римом и Катехоном, а все остальные должны были помалкивать, а не посылать сусльных уродцев (криптокатоликов) в Первопристольную заниматься интригами.
Холмогоров:Поразительно, что та же мысль проникает и к грекам, и патриарх Иеремия II, в переписке по поводу
установления московсокого патиаршества отвечает русскому Царю словами русской же доктрины III Рима.
Оно и понятно. Греки под турецкой властью считали себя духовно подданными Единой Христианской
Империи, русский царь поминался за литургией, Иван IV испрашивает благословение на венчание на царство
у восточных патриархов. Постепенно учащаются поездки восточных патриархов и архиереев на Русь,
участие их в русских церковных делах... Другими словами Москва существует не как "вторая" или "третья"
империя, но как третья столица, третий центр единой Империи. Турки понимались на Востоке как
"владеющие", а не как имеющие власть и право.

Дугин: Так считали правильные греки. Так оно и было.

Холмогоров: То же сознание сохраняется уже и много после "окончания Московского периода", как Вы его называете. Для
всей православной ойкумены Русский Царь оставался единственным закнным православным императором.

Дугин: Тут все изменилось. Греки неумело вмешались в мистику истории, и раз совершив фатальную ошибику, подтолкнули к ней (причем аналогичной по содержанию и следствиям) нас. Если нет Третьего Рима, и анафематствован "Стоглав", то нет и катехона. Есть номинально "православная" страна, политически независимая и могущая помочь (в том числе и деньгами). НО мы уже находимся вне эсхатологической и сотериологической мистики.

Холмогров: В этом смысле характерен случай с афонским старцем Иларионом Грузинским.
Во время Крымской войны 1854-56 гг., Вселенский Патриарх, который в XIX постепенно стал переходить на
"фанарскую" идеологию Османской Империи как "удерживающего" (вспомним анафему на греческое
восстание) издал указ о том, что все монастыри на горе Афон должны молиться за победу турецких войск в
этой войне. Услышав это, грузинский старец, Отец Илларион, сказал о Патриархе: "Он не христианин". А
когда он услышал, что монахи Григорьевского монастыря выполнили распоряжение Патриарха, то сказал:
"Вы лишились благодати Святого Крещения и лишили ваш монастырь Божьей благодати." Когда же
настоятель пришел к старцу, чтобы покаяться, он говорил ему: "Как ты посмел, несчастный, поставить
Магомета выше Христа! Бог и Отец нашего Господа Иисуса Христа говорит Своему Сыну: "Седи одесную
Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих" (Пс. 109.1), а ты просишь Его положить Его сына
под ноги Его врагов!". И еще, в письме к начальнику канцелярии Российского Священного Синода, старец
Илларион писал: "Властители других народов [т.е. не российский император] часто присваивают себе
некоторое величие, но ни один из них не является в действительности королем, они только
приукрашиваются и льстят себе великим именем, но Бог не благосклонен к ним и не доверяет им. Они
правят только отчасти, по снисхождению Божьему. Поэтому тот, кто не любит своего, Богом
поставленного, Царя, не достоин называться христианином…"
Таким образом речь у нас идет о сохранении идеи Единого Римского Царства в Православном сознании
совсем не до Алексея Михайловича, а много позднее. Причем особая роль России определялась переходом
уарства к русскому Государю, передачей в его руки власти над всей христианской ойкуменой, а не особым
мессианским характером русского народа (особенно если учесть, что русские, как и римляне и греки - не
народ, а имперская общность), или, тем более не тем, что Православие у греков "испроказилось". Кстати еще
об этом самом "повреждении". Беда в том, что в эту старообрядческую концепцию не вписываются ни собор
1484 года, ни знаменитое осуждение папского календаря собором 1583 года, при патр. Иеремии II (Траносе), к
которому в 1592 присоединился через своего апокрисария патриарх московский, ни ревностно
организованное греками сопротивление унии в Западной Руси, ни деятельность патриарха Досифея
Иерусалимского, ни собор 1722 года с анафемами на латинян, ни восстановление в 1756 практики крещения
латинян, ни многочисленные послания патриархов о Православной Вере. Другими словами,
старообрядческий взгляд на греческое православие как на поврежденное грешит не просто неточностью, а
нарочитым, сознательным, упрощением фактического положения вещей. Именно греки вынесели на себе
немалую ношу общесправосавной борьбы с латинством, причем им принадлежало в этой борьбе на
переднем крае, они составляли как бы первую линию обороны русской Церкви и когда эту линию пытались
игнорировать, как в Киевско-латинской школе и церковной практике или в доморощенном филетизме
старообрядцев, это вело как раз русскую церковь к плачевным результатам.

Дугин: Я согласен с тем, что с моей стороны имеется некоторое упрощение. Но оно вписывается в мистику церковной истории. Нюансы и сложные ходы никоим образом не опровергают основного направления. К примеру: поезд идет из Москвы в Санкт-Петербург, утвердает кто-то. НО появляется критик и уточняет - он останавливается в Твери и в Вышнем Волочке. Следовательно, совершенно безосновательно утверждать, что он идет в Санкт-Петербург, поскольку он явно идет также и Тверь и Вышний Волочек. Следовательно, те, что утверждают, будто он идет именно в Санкт-Петербург суть доморощенные еретики-монофизиты, забывшие (подделанное расписание) о Мартыне-еретике армянине. Для того, чтобы доказать, что у греков вера накануне Унии не испортилась, надо доказать, что Унии не было, или что завоевание турками - есть ничего не значущее для Византии, поверхностное событие, ничуть не повредившее процветающей исихастско-афонской трехперстной (только ради попрания филиоквической ереси) веры.
Дугин в статье: "На этот момент приходится русский раскол, смысл которого и заключался в страстотерпном
свидетельствовании староверами катастрофической природы реформ, начиная с Никоновской справы
до ужасного финала в соборе 1666-67 годов, где официальная церковь формально анафемствовала
эсхатологическое учение о Москве-Третьем Риме, о домостроительной богоизбранности Московского
Царства, сравняло пункты Стоглава с прахом. Восточные патриархи, санкционировавшие и
вдохновившие такие нововведения, возможно, руководствовались спецификой своей собственной
экклесеологической позиции. Ранее связав "имперскую онтологию" исключительно со Вторым Римом и
утратив ее вместе с военно-политическим крахом Константинополя, греки перенесли свой
собственный катастрофический, уже постимперский, посткатехонический опыт и на саму Русь,
отвергнув даже возможность того, что там могли в полной мере сохраниться те условия, которые
существовали ранее в самой Византии."

Холмогоров: Тут Вас вряд ли можно "научно переубедить", поскольку со старообрядческой идеей Вы себя связали крепко
и, я бы сказал, слепо.

Дугин: Это невежливо. С таким же успехом, я мог бы обвинить Вас в том, что Вы коснеете в никониянской ереси как рыжий слепой щенок. Не Вам меня, молодой человек, поучать.

Холмогоров: Но все-таки имеет смысл указать на совсем другую перспективу, нежели та, на которой
стоите Вы.
Прежде всего, как было уже указано, восточные патриархи как раз исходили из сугубо имперской позиции.
Для них подлинным Римом как раз была Москва. Москва была столицей вселенского православного Царства,
причем при Алексее Михайловиче расчет был на то, что царь скоро предпримет поход против турок и
освободит восточных христиан из под турецкой власти.

Дугин: Это исторически верно. Но здесь важно следующее: для восточных Москва была инструментом освободительных интриг. Они убедили Никона в том, что геополитика важнее мистического катехонического содержания обряда. Они понимали Русь и Царя светски, инструментально, желая при этом достижения положительной цели.
Отсюда, кстати, и сложне отношение к самому Никону даже у старообрядцев. Есть даже мнение, что он в конце жизни, униженный и изгнанный молился по старым книгам, сожалел о содеянном, был почти единоверцем. У Никона и восточных была, безусловно, благая цель. Но ЧТО было принесено в жертву достижения этой цели? Вчитайтесь в акты СОбора 1666-67 годов. Кстати, МП (запоздало) этот собор был признан ошибкой. Мягко сказано.

Холмогоров: Со времен моих дедов и отцов,- говорил царь
Алексей Михайлович, согласно Павлу Алеппскому, к нам не перестают приходить патриархи, монахи и
бедняки, стеная от обид, злобы и притеснения своих поработителей, гонимые великой нуждой и
жестокими утеснениями. Посему я боюсь, что Всевышний взыщет с меня за них, и я принял на себя
обязательство, что, если Богу будет угодно, я принесу в жертву свое войско, казну и даже кровь свою
для их избавления. Греки приветствовали эту перспективу, верили в то, что в ближайшем будущем власть
русского царя восстановит Империю на всем ее пространстве. Пресвята Троица да умножит вас превыше
всех царей- говорил в 1649 году патриарх Иерусалимский Паисий, - благополучно сподобит вас восприяти
престол великого царя Константина - прадеда вашего, да освободит народ благочестивых и
православных христиан от нечестивых рук... да будеши новый Моисей, да освободиши нас от пленения,
якоже он освободил сынов израилевых от фараоновых рук. При патриархе Иосифе начинается приглашение
греческих учителей и иконописцев, которые должны были успешно конкурировать с влиянием
латиномудрствующих киевлян,

Дугин: Кто дал Киевским бразды правления в Церкви? Под какой извод бездумно правились книги? Не под киевский ли? Кто принес еретическое обливанство на Русь? И что Вы хотите сказать, что греки к этому не имели никакого отношения?

Холмогоров: за богослужениями поминают восточных патриархов... Издается печатно
памятник подлинно имперского размаха - Кормчая, в котрой наряду с церковными канонами фигурируют
законы греческих царей. Впоследствии патр. Никон придаст ей еще более имперский размах, включив в
конец ее документы посвященные возникновению патриаршества на Руси и содержащие идеологию Третьего
Рима.Таким образом, включенная в Кормчую, она принимала официальный церковный статус.

Дугин: Об этом я говорил выше.
Холмогоров: Был дан определенный вектор и стихийно существлявшейся с начала века книжной справе. До того не было
выбрано ни определенного критерия для оценки исправлений, ни цели, которой хотели этими исправлениями
добиться. При этом периодические споры о "ереси справщиков" возникали задолго до никоновской справы.
Достаточно вспомнить историю осуждения св. Дионисия, мудрого архимандрита Троице-Сергиевой Лавры и
героя сопротивления полякам, за исправление чина водосвятия.

Дугин: Он восстал против опускания огненного определения Святого Духа.

Холмогоров: Обвинения и степень их основательности
мало чем отличались от позднейших старообрядческих, предъявляемых Никону. Теперь, в последние годы
патр. Иосифа и при Никоне все исправления и богослужебные изменения приобрели определенный смысл -
вместо хаоса предшествующего периода, когда одни исправления заменятся другими, берется курс на
вселенскость, на сближение с обрядовой практикой других церквей Империи, которой, несомненно, не могло
быть разногласия.
Дугин: Что это за "другие церкви Империи" и почему надо было подстраивать под них обряды Русской Церкви?

Холмогоров: Несомненно, после восстановления бы в полном объеме Империи обрядовый вопрос
приобрел бы совсем другое измерение - подобно тому, как утверждение константинопольского центра
Православия дало все его нынешние формы, московский этап мог бы дать новый период актуализации
Традиции, творчества в Традиции. Пафос этого творчества уже чувствуется в фигуре Никона, который
буквально за несколько лет вырастает в фигуру всеправославного, даже всеевропейского масштаба (не
случайно его устранением занимается папский агент Паисий Лигарид).

Дугин: Он же центральная фигура собора 1666-67 года. Кстати, он же как и гнида Полосин принимал ислам. Еще торговал табачком.

Холмогоров: Однако и вселенская реинтеграция
Православия, в которую греки приносили внешнюю форму, русские же - сущность (греки поражались
истовости и благочестию русских православных и величественности их служб - несомненно, эти черты
быстро были бы заимствованы на Востоке, дав новую волну возрождения аскезы и благочестия), и
творчество в Предании в Церкви русской, превращение ее в Церковь подлинно имперского размаха и
величия, разбились о филетизм старообрядческого раскола,

Дугин: Это абсолютно неверно. Эта инициатива, против которой никто собсвтенно и не возражал, разбилась потому, что светское и геополитическое (даже имперское) поставила над духовным и метафизическим. Это было сродни горбачевщине. Может быть, общеевропейский дом предполагал вытеснения США из Европы, ее нейтрализацию и новый виток нашего могущества, но все кончилось прямо противоположным образом. Никон пошел в справе и других новинах навстречу униатскому, киевскому духу. Когда справа приобрела вектор, этим вектором стала Малороссия. Малороссия - гибель всего. Фатальный тупиковый рукав славянства и Православия. Конечно, там были понастоящему антиуниатские промосковские силы. Но мало.
Старообрядцы стояли за сохранения сущности "православной имперской онтологии", геополитическое распространение которой должно было проходить гармонично и постепенно, вместе с воинскими территориальными аннексиями интегрируя в Московскую Русь дух иных народов. Вы, Егор, кощунственно ставите палачей и еретиков на место невинных подлинно православных жертв. Осторожней. Если Вы хотите разобраться в ситуации, выбирайте выражения. Я прекрасно знаю, что бродит в никонианских черепах. Это крайне скучно и предсказуемо. Старайтесь быть алертным. Продумывая все как с начала.

Холмогоров: ...посеявшего в Церкви русской смуту и
подорвавшего силы Империи.
В чем была имперская, точнее антиимперская сущность старообрядчества. Прежде всего в филетической,
племенной гордыне, столь противоречащей и русскому христианскому смирению и требуемому для сознания
подлинно имперского народа вселенского духа. Во всех старообрядческих типах менее всего кротости,
любви, смирения, спокойствия - это нервно перенапряженные, лихорадочные типы. Типы бунтовщиков, а не
строителей, типы браннолюбцев, а не свидетелей Истины.

Дугин: Эти замученные, удушенные, задранные за Великую Истину и Веру ревнители Правды, хранители истинного Универсализма и верности вселенским устоям Православия, не поднявшие руку на своих мучителей, за которыми стояла свинцовая отчужденная Система - они "лихорадочные типы". Сколько младенцев бездушная никонианская гулаговская рать порвала и пожгла в "смирении и любви". Браннолюбцы - болью, кровью, смертью, мученичеством - безответным в насилии, но громогласным в защите Истины -- это они-то браннолюбцы? Не кощунствуйте. Это выглядит подло. У Вас-то физиономия смиренная по внешности, но как и любой никониянин (упорствующий) мелскими струйками течет грязная скверная злоба в адрес истинных страдальцев. Вы наверное догадываетесь, что то, что Вы пишите - это подло. А все равно пишите... Сказали бы честно, "наша партия подавила вашу со всеми вытекающими последствиями, и победителей не судят". Это было бы еще понятно. Закон силы, закон исторического торжества. А то "бунтовщики". Вот за эту лицемерную ханжескую гнидость кое-кто в свою очередь страдал и еще будет страдать. Там, где в основе чего-то лежит ложь и лицемерие, то долго не простоит.
Я могу понять насилие, жестокость, пытки, убийства, дознания, сожжения, преследования, отрубания пальцев и языков. Вполне могу понять, жизнь есть жизнь, этого много всегда и везде и в Чечне и в Византии. Я не могу понять и признать таких сахорнолицых моралистов, елейно оправдывающих самые отвратительные преступления, самые бессовестные исторические деяния. Мне гораздо приятнее иметь дело с самым одичалом чеченским головорезом, с обезумевшим сатанистом, чем с Вами.

Холмогоров: Это, так сказать, антропологическое
преступление против Империи ведет и к преступлению онтологическому. Суть старообрядческой позиции в
отношении Империи состоит фактически в исключении греков и других народов из числа граждан Империи,
схлопывание границы Империи до наличных политических границ Русского Царства.

Дугин: Полная чушь. Староверы были убеждены и сейчас убеждены в том, что наше Православие является Вселенским. Но это касается Московской Руси.Позже все не так. Трагизм безвозвратной утраты "православной имперской онтологии" живо переживался особенно беспоповцами, которые глубже других прониклись трегедией. Никакого отождествления народа и церкви у староверов никогда не было.

Холмогоров: По большому счету
старообрядчество отказывает Империи, Третьему Риму в актуальном бытии, не признает его
"ойкуменического" характера, вычеркивает всех, кроме русских из списка подданных русского царя...

Дугин: Признает пока есть катехон. Когда есть истинно Православная Москва, когда книги нетронуты Киевом и униатствующими порченными хохлами.
Холмогоров: В этом
сквозит глубокое недоверие к возможности превращения Москвы в Рим и Константинополь, в достаточности
духовных сил для этого превращения. Старообрядчество выбирает своим знаменем чистое охранительство,
зашиту не "логоса" - суности и сути Предания, а его "тропоса" - конкретного образа бытия на Руси. Причем и
этот-то тропос защищается не активно, миссионерски, его не стремятся водворить и у греков, показать, что
они должны исправить себя по русскому образцу, защита "тропоса" Предания сводится к тому, чтобы
сохранить себя "неповрежденными" мнимой греческой "проказой"...

Дугин: Неправильно. Чтобы других научить Истине, надо свое сохранить, отстоять.Отстоять от агрессивных попыток навязать нам обливанство, противосолонное хождение, крыж, трегубую аллилуйю и щепоть, а также сокращение служб, отмену метаний и т.д.

Холмогоров: Интересно, что миф о "греческой проказе" проникает в толщу раскольников сразу и безоговорочно.

Дугин: Это не миф, это осознание мистического смысла священной истории Церкви и Православия.

Холмогоров: Вопреки
тому, что написано было в книгах печати патриаха Иосифа. Восточные патриархи, говорит Кириллова книга:
право и неизменную вперу данную им от Св. Апостолов, и их учеников, и седьми Вселенских соборов, ни в
чем не нарушающе, ни отлагая, проповедали и проповедуют, держали и держат. А Книга о Вере
выражается еще более сильно, пространно и определенно: "Святая восточная в грецех обретенная
церковь правым царским путем... ни направо, ни налево с пути не совращаяся к горнему Иерусалиму
сыны своя препровождает... и ни в чесом установления Спасителя своего и блаженных Его учеников, и
святых отец предания, и седьми Вселенских Соборов, Духом Святым собранных устав не нарушает, ни
отменяет, ни в малейшей части не отступает... аще телесную чувственную, от телесного и
чувственного врага неволю терпит, но веру истинную и совесть свою чисту и нескверну... сохраняет.
Ничестожь бо турци от веры и от церковных чинов отымают, точию дань грошовую от греков
приемлют... И якоже люди Божии, егда в работе египетстей были, веры не отпадоша, и первыен
христиане в триста лет в тяжкой неволе будучи, веры не погубиша; тем же образом и нынешнее время
в неволе турецкой христиане веру православную целу соблюдают... да заградятся всякая уста
глаголющих неправду... на смиренных греков... Русийскому народу патриарха вселенского, архиепископа
Константинопольского, слушати и ему подлежати и повиноватися в справах и в науце духовной есть
польза, и приобретение велие, спасительное и вечное".

Дугин: Эти слова взяты из Захарии Копыстенского, я уже разбирал возражение.

Холмогоров: Выступление старообрядцев против вселенскости Империи, против всеохватности никонова замысла по
строительству в согласии с царем Алексеем Михайловичем Третьего Царства, оказалось ударом и по Церкви
и по Царству. После этого удара почти столетие истекающая кровью русская Церковь пыталась набрать
прежнюю высоту...

Дугин: Как гонители-никониане истекали кровью (ведь Вы их считаете "церковью", а нас "филетистами")? Куда они при ублюдочном синоде, Петре и прочих мразных петрушках романовых (хуже демороссов были кадры) желали воспарить? Вопросы тогдла стояли пустить ли великороссов на архиерейский престол или нет? Еще было важно им выяснить, кто богословствует душеполезнее - люторцы или папежцы. Истекающе кровью Староверие мучалось и сложно тяжело пыталось определить времена и сроки, свое место и свое качесвто... А духовно-полицейское управление усердствовало в насильсвтенных причащениях неблагонадежных. О чем вы говорите, это похоже на исторический бред. истекающая кровью... На престоле иностранцы и пройдохи. Мой далекий предок бел декапитрирован Бироном за дашковское дело (это были криптостароверы) в Санкт-Петербурге, куда вход людям в русском платье был запрещен. Истекала кровью...

Холмогоров: Странным образом св. патриарх Никон оказывается в центре всеохватного заговора,
точно стрелы всех возможных врагов Церкви направлены против него: тут и бесчинники во главе с
Аввакумом

Дугин: Святой великомученик Аввакум не участвовал в заговоре, а остаивал вопреки еретической смуте Чистоту Православия.

Холмогоров: ..., начавшие, даже прежде всякой попытки как-то остановить преобразования творить свои особые
сбрища и хулиганить в церквах (вспомним как протопоп Логгин в алтаре плевал Никону в глаза)

Дугин: Как поступали отцы с еретиками? Ария по щечке потрепали?

Холмогоров: ... , тут и
содомит Паисий Лигарид "митрополит Газский", изверженый Иерусалимским патриархом, - на самом деле
иезуитский священник на постоянном жаловании у Ватикана,

Дугин: Главный постниконианский герой, устроитель вашего собора 1666-67 годов. Прямо по Захарию Копыстенскому, по цитируемой Вами "Книге о Вере". Я запамятовал, он к лику новороссийсчких святых не причислен? За большие заслуги в области церковных аутентично греческих реформ?

Холмогоров: тут и надменное, насквозь уже ополяченное и
начинающее окатоличиваться русское боярство, тут даже какие-то монахи из евреев, отправляющие царю
клеветы на святого патриарха...

Дугин: Евреи в этот раз, кажется, вообще были не причем. Как могло русское боярство окатоличиваться само по себе? Никонианская церковь процветает, а боярство как-то само собой - по домам что ли сидя - окатоличивается?
Холмогоров: Понятно, что против такого "единого фронта" благочествиый царь не смог
выдержать и, в конечном итоге, начал "сдавать" святого патриарха врагам. Тот ушел "давая место гневу", не
в силах дальше ограждать Церковь и Царя от злокозненных влияний разрушителей.

Дугин: Сам начал, а потом не выдержал. "Давая место гневу". Дали мордвину власть...

Холмогоров: Этот поступок в чем-то
сравним с позднейшим отречением Царя-Мученика Николая. И тут и там Государь (Вспомним, что Никон был
еще и Великим Государем, как бы пророком и Судией, избраным Богом, подобным Самуилу, при Царе
Алексее, оказавшемся не лучше Саула) зря крайнюю степень нечестия и развращения, отречение от него и
от его дела, предоставляет все на Божий Суд, остраняясь, с тем, чтобы воззвать к покаянию народ и быть
либо возвращенным, либо принять мученическую кончину. И тут и там отречение оказывается чреватым
неисчислимыми бедствиями и для Царства и для Церкви....

Дугин: Странные рассуждения, но так как они, будучи совершенно ложными как в посылках, так и в выводах, нас не оскробляют и не задевают, как некоторые предыдущие, passons...

Холмогоров: В этой свящи понятна и трагедия старообрядцев. Они оттолкнули руку, протянутую им патриархом,
сказавшим Неронову "служи и по старым и по новым - обои добры",

Дугин: Неронов как сам Никон иногда причисляются к первым "единоверцам".

Холмогоров: вместо этого они стали игрушкой в руках
силы, которой нужно было уничожить великого Патриарха.

Дугин: Его "величие" сомнительно, его интенции, возможно, очень положительны, результат его деяний - Вселенская (а не только русская) Катастрофа.

Холмогоров: Тотчас по его удалении как из рукава выскакивают

возвращенные из ссылки вожди антиникониан, начиная свою разрушительную проповедь, смущая народ,

Дугин: "Из рукава" выскакивают обычно никонианские содомиты, святой страдалец вернулся после тяжелейших испытаний. "Доколе Петрович?" "До самыя, Марковна, смерти!"
Опять у Вас наглый развязный тон,Холмогоров.

Холмогоров: за
несколько лет создавая раскол и, одновременно, дискредитируя Патриарха. И, когда дело было сделано, на
разбойничьем Московском Соборе 1666-67 годов Святитель был изгнан, те же силы, что всего нескольколет
назад возвратили старообрядцев из ссылки нанесли им жестокий, рассчитанно жестокий удар - удар,
который, понятно, оставлял им один только выход - раскол и многолетнюю войну против обессиленного
потерей цели Царства.

Дугин: Вот это не очень понятная конспирологическая концепция. Собор разбойничий, но его постановления оставались в силе формально до 1929 года (хотя "Деяния архиереев" должной огласки не получило, ни тогда, ни позже), а то и до 1971. Судя по Вашей риторике и по позиции одесского кооператива "Радонеж" (я Женю Никифорова видел на ранних этапах) "разбойничесть" этого собора не до конца ясна.
Он разбойничий потому, что повторил и официально закрепил все клятвы на Старую Веру, на старый обряд, на Стоглав, на восьмиконечный крест, на все, что было Святого на Руси. И под этими разбойничим собором наш народ прожил почти все романовское время. Более того, Официальная Российская Церковь - есть прямой результат этого собора. Попытки вывернуться из-под его следствий и импликаций малой кровью непоследовательны и обрывочны.
Этот собор каинова печать новообрядчества. Чистое никонианство, которое, Вам, Холмогоров, видимо, близко, не оставило наследства. Такой линии просто нет. Потому что в отличие от староверов это была довольно индивидуальная (в чем-то патриотическая и эсхатологическая - строительство Нового Иерусалима типично монтанистский, эсхатологический ход, его сделал также Мюнцер -- Третье Царство) инициатива, отбросившая за черту закона Истинную Благую Часть Вселенской Православной Церкви (в лице староверов), а "законное" (по правилам Системы) наследство передавшая в руки стервятников-еретиков.

Теперь небольшое оступление. Я так подробно отвечаю Вам по тому, что мне кажется Ваш импульс не закоренелым "новообрядчеством", а продуктивным поиском, который может привести и Вас и многих еще к единой Истине. Я на некотором этапе своей жизни (очень, правда, коротком) придерживался позиции, сходной с Вашей. Очень многое мне узнаваемо. Путь к Истине Старой Веры был отнюдь не простым и не прямым.
Холмогоров: Греческие патриархи, странным "стечением обстоятельств" повешенные султаном по возвращении в Порту,
послужили точно таким же слепым орудием подрыва Царства изнутри. Сами они, при этом, искренне считали
себя слугами царя. Ими была занята настолько радикальная "цезарепапистская" позиция, что она вызвала
даже протест у обычно покорных русских архиереев, потребовавших исправления соответствующих решений
собора, в которых царь назывался "наместником Божиим", которому "патриарх должен быть послушен" как
находящемуся "в вещем достоинстве". Принятая в итоге формула была куцей и фактически прокладывала
дорогу идее "отделения Церкви от государства". В ней говорилось: Пусть царь имеет преимущество в
мирских делах, а патриарх - церковных. Тем самым пространство Православного Царства нечестиво
рассекалась на священную и мирскую части, устранялось единство, сотрудничество, общее дело...

Дугин: Совершенно справедливо. Так была нарушено таинсвто симфонии, которое имеет самое прямое отношение к катехону. Именно на этом собственно ПРАВОСЛАВНОМ симфоническом единсвте мирского и духовного покоится "православная имперская онтология".

Холмогоров: Это и
было подлинной духовной катастрофой,

Дугин: Да.

Холмогоров: в которой староверы сыграли довольно неприглядную роль
динамита, заложенного "тайной беззакония" под Царство.

Дугин: Нет. Староверы поняли первыми, куда видит "никониана" и увидели в этом исполнение пророчеств и предвидений из "Книги о ВЕРЕ". Так все и случилось. Наши отстаивали то, как оно было и должно было быть вопреки наступлению апостасии. Отстаивали до последней капли крови.

Холмогоров: Теперь попробую отметить конкретные неясности...
где официальная церковь формально анафемствовала эсхатологическое учение о Москве-Третьем
Риме, о домостроительной богоизбранности Московского Царства
Если так, то где-то должен быть текст анафемы. Нельзя ли с ним ознакомиться, поскольку я так и не смог
найти ни в одной книге, касающейся собора ничего похожего.

Дугин: Известно, что постановления Стоглава вменены "яко не бывшие". Обряды Московской Церкви рассмотрены как порченные, двуперстие и восьмиконечный крыж анафематствованы. Учение о Москве Третьем Риме никогда не принималось соборно, оно подразумевалось Стоглавом. Вменение Стоглава яко небывшего, де факто означает анафема катехоническому содержанию Московского Царства. Подробнее у Зеньковского, там же есть ссылки. Подробнее посмотрю позже напишу. Кстати, наезд на самого Никона шел то же в русле этого более широкого анафематствования обрядов Московской Руси,направленного более против староверов.

Холмогоров: о духовной порче традиции, утратившей свое "хилиастическое" качество.

Если переводить это на богословский язык, то следует сказать, что Предание Церкви во времена, когда
отсутствует Катехон неполноценно.

Дугин: Не совсем так. Что-то портится, что-то нет. Предание в сути может где-то сохраниться цельным, но где-то нет.

Холмогоров: Стало быть, поскольку Предание - это действующий в Церкви Святой
Дух, то умаляется действие Духа в Церкви...

Дугин: Откуда такое строгое отождествление Предания с Духом. Вообще же Вы все более напоминаете фарисея и книжника.

Холмогоров:Все это логично в беспоповской перспективе, но готовы ли
защищать это учение, выдвигая при этом проект объединения не беспоповцев разных толков, а
православных. В догматике такой ход мысли невозможен...

Дугин: Догматике? Догматике кого?

Дугин в статье: Страстная реакция староверов на реформы, вплоть до самых радикальных форм (гари),

Холмогоров: Риторически изящно, но как бы не назвать коллективное самоубийство, со всеми выьекающими для
вечности последствиями, но так и останется самоубийством...

Дугин: Ваш тон омерзителен, содержание сказанного исторически спорно. Есть версия, что гари не были самоубийством, Верные Христу затворялись в Храмах, и подносили свечку к затвору. Убийцы-новообрядцы толкали дверь и мученики Христвы гибли в огне, чтобы взойти к невечернему Свету.

Дугин в статье: Промежуточная реальность имперского хилиазма исчезла. Между Церковью и миром вновь разверзлась
пропасть.

Холмогоров: Это утверждение, опять же, возможно только в перспективе не просто впадения царя в ересь. Даже таковое
не уничтожало реальности Катехона, а в реальности подлинной апостасии, которая заключалась бы в
совершенном отречении от духа Христианства, выступление с ним на борьбу. Дотоле был только один царь,
который перестал быть катехоном, - Юлиан Отступник - отрекшийся от Христианства. восстановивший
бесопоклонство, начавший строить иудеям храм в Иерусалиме, то есть предъявивший все признаки
антихристова предтечи... При Алексее Михайловиче - ну разве что Новоиерусалимский монастырь можно
записать в качестве храма Соломонова.
Требуются очень веские доказательства, чтобы утверждать, что с Алексея Михайловича исчезла реальность
Катехона, которая дотоле не менялась даже во времена римских гонений, - и Диоклетиан был Катехоном, и
во времена ересей - и Лев Исавр был Катехоном, что наглядно доказал, отразив арабское нашествие... И
вдруг реальность Катехона упраздняется из-за троеперстия, а также того, что русская Церковь не захотела
пойти по пути Римской и содержать в Символе Веры прибавки, - хоть и безопасные, но не изначальные, а
потому недолжные...

Дугин: Вы правы относительно того, что Катехон это функция. Его присутствие это и Царь и особая промыслительная инкономия, связанная с царством, сроками и концом времен Святаго Духа. Староверы именно на этом основании долго еще надеялись на Царя, на то, что позиции Катехона лишь пошатнулись, но не упразднились. Все и всем окончательно ясно стало все лишь с Петром. Катехон и Третий Рим перешли в Москву. Это не просто на Русь. Именно в Москву. Переезд Царя в новый болотный город на Западе ставил на Москве окончтальеный крест.
Кстати, что Вы имеет в виду, что Русская Церквоь не захотела пойти по пути Римской? А кто крыж нам навязал. И четырехконечному кресту есть место, но не на просфорах же.
А анафематствование восьмиконечного креста (тоже не знали об этом), куда годится?
Все это многократно разобрано в старообрядческой апологетике. Если интересно, посмотрите там аргументацию.
По сути: это мы сейчас молжем все учитывая так сказать - отход Катехона произошел в расколе. Пока процесс длился надежды оставались. Если беспристрастно посмотреть на романовщину, то язык честного человека не повернется произносить слово "катехон". Это абсолютно очевидно.

Дугин

>> Страницы дискуссии:
[ 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 ]

Гарь

Дугинские
тетрадки
Беседа Ответы на вопросы Евразийство и староверие Абсолют византизма Преодоление Запада Имя моё - топор Эссе о галстуке Полюс русского круга Капитализм Террор против демиурга Возвращение бегунов Такое сладкое нет Кадровые Сторож, Сколько ночи О Третьем Риме Яко не исполнилось число звериное Филолог Аввакум Мы Церковь последних времен Москва как идея Доклад на Соборе РДПЦ, белокриничан Старая Вера, круглый стол в газете Завтра Старообрядчество и Русская Нац.Идея Никола Клюев - пророк секретной России Грани Великой Мечты

Рубрики

Примеры благочестия

Согласы

Поповцы

Беспоповцы

Святые места Старой Веры

Апологетика Старой Веры, свидетельства

Древнерусская библиотека

Обряд

Мы церковь последних времён. Страница 13

Гарь