ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ СЦЕНАРИИ В РУССКОЙ ИСТОРИИ

        Православное сознание в полной гармонией с национальным бессознательным русских, видит Конец Времен на трех уровнях:

        1) Как апокалиптическую к а т а с т р о ф у, предчувствие которой так глубинно переживается русскими начиная со второй половины XVI века;

        2) как б и т в у между слугами Антихриста (как правило воплощенными для русских в фигуре пришельца) и верными Церкви;

        3) и наконец, как финальное П р е о б р а ж е н и е мира в лучах Второго Страшного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа.

        При этом на всех этих трех уровнях русские воспринимают эсхатологические события — как нечто глубоко национальное, имеющее отношение прежде всего и в первую очередь именно к судьбе России и русского народа.

        Как катастрофу переживаем мы нашу историю практически с самого начала возникновения России. Два первых русских святых —Борис и Глеб — мученики не только за Церковь, но и за православное, христианское государство, за Святую Империю. Они — князья, и их мученический венец определяет парадигму нашей национально-государственной истории. С одной стороны, они залог общенациональной верности Небесной Церкви, соединенной с русским народом именно через его вождей и правителей. С другой стороны, житие их наполнено мрачными эсхатологическими предчувствиями, и убийца Ярополк предстает не столько закосневшим приверженцем дохристианского, еще непросвещенного национального прошлого, сколько предтечей грядущих эсхатологических потрясений, как прообраз Антихриста.

        С конца XV века Антихриста ждут на Руси уже все, и дальнейшие катаклизмы истории воспринимаются нацией исключительно в катастрофическом ключе, что достигает своего апогея в расколе. Петр, Октябрьская революция и, наконец, перестройка — самые сильные потрясения, в которых все с новой силой вспыхивает исконный русский эсхатологизм, прорывающийся сквозь внешние псевдо-рациональные и заимствованные с Запада учения, формулы, клише. Постоянное чувство линии Конца давит на народ всем своим онтологическим весом, заставляя его метаться между жаждой мученичества, восторгом пакибытия и тоской о наличествующем. Национальную катастрофу мы переживаем в течении в с е й нашей истории, и это не случайно, но вполне логично для нации, центрированной на эсхатологической проблематике.

        Второй аспект эсхатологии — финальная Б и т в а — тоже окрашивает собой нашу историю. Враги богоносного народа, русских, являются врагами той эсхатологической миссии, которая ему доверена. Следовательно, в персоне национального врага обязательно должны проступать черты Антихриста. Однако восприятие чисто внешнего врага как воплощение эсхатологического противника у русских никогда принимало таких радикальных форм как у многих других народов. Даже в самых жестоких войнах, которые русские вели, враг России прямо не отождествлялся с воплощением чистого Зла. В этом странной для мессианского народа сдержанности проявилась глубинная интуиция собственной сакральной значимости, собственной всечеловечности, которая даже для воплощения Зла предполагала сугубо национальный, русский контекст. Эсхатологическая Битва носит для русских сугубо внутренний и шире внутринациональный характер, где негативный эсхатологический полюс ощущается как тоже имеющее отношение в России. Извне в русском мифологическом осознании истории приходит только в л и я н и е, т е н д е н ц и я, обретающая свое полное и законченное воплощение в каком-нибудь сугубо национальном персонаже. В этом реализуется на национальном уровне христианская идея Иуды, парадигмы предателя, который принадлежит к самому внутреннему кругу учеников Спасителя, а не приходит из вне. Линия разделения осознается как нечто слишком сакральное для того, чтобы совпадать с простыми географическими или культурными границами континента-России. Мессианский русский народ для сакральной полноты должен нести в себе самом о б а эсхатологических полюса, иначе речь шла бы не всечеловечности, но о возведенном в сакральный ранг национальном эгоизме.

        И наконец, тема конечного Преображения также имеет у русских сугубо национальный смысл. Это Преображение относится в первую очередь к России, и уже ч е р е з Россию преобразится вся остальная реальность. Образ чистой преображенной России и лег в основание концепции Святой Руси, но важно, что и здесь речь шла об эсхатологической перспективе, о Великой Мечте, сбывающейся лишь в точке Конца, а не о удовлетворенности своим имманентным наличествующим национальным бытием. Преображенная Россия существует как таинственная параллель России катастрофической, страждущей и ведущей страшную битву с Антихристом. Она дрожит в тонком сне национальных предчувствий, обнаруживая себя сполохами безумного национального счастья, счастья просто быть русским, родиться русским, умереть русским. Потом снова исчезает в океане ветхих пейзажей, где обустроенные островки культуры размываются проступающими стихиями живой и бесформенной русской материи.

        Вся наша национальная история, осененная таинственным и ускользающим знаком Великой Мечты, протекает ради последнего жеста, последнего действия, последнего мига. Тогда две параллельные сомкнутся. Внутреннее содержание нашей национальной сущности раз и навсегда вытеснит темные маски материальности. Разверзнется Последняя Катастрофа, состоится Последняя Битва и грядет Последнее Преображение.

        Это может произойти только как всечеловеческое, всекосмическое событие. Всякие относительные, даже самые страстные порывы к реализации Великой Мечты п р е ж д е достижения точки Конца Времен окажутся лишь очередным разочарованием, и новое поколение обнаружит внешние, темные влияния за формой, которая предстанет поначалу как истинный русский Триумф. Любые компромиссы с нашим национальным идеалом невозможны, они будут отвергнуты и разоблачены рано или поздно под давлением глубинных сакральных интуиций народа. Наша историческая цель — Второе Пришествие. Мы понимаем его как б л а г о й, национальный, русский исход Истории вопреки антихристовой пародии, которую готовит планете современный мир через чахлую рациональную утопию нового мирового порядка.

        Только тотальное свершение Великой Мечты оправдает все наши страдания и что, быть может, еще важнее,  объяснит все нелепости нашего пути сквозь века и земли.

        Смысл России в том, что сквозь русский народ осуществится с а м а я  п о с л е д н я я мысль Бога, мысль о Конце Света.

        Определенные знаки указывают на то, что близ есть при дверех. Скоро исполнится обещание Господа нашего, скоро коронована будет русская нация в чертогах Небесной России—Нового Иерусалима.