ЖИТИЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА

64-65

Потаща гоны места, ноги задрожат,
да и паду в лямке среди пути ниц лицом, что пьяной:
и озябше, встав, еще попойду столько же * и паки упаду.
Бился так много, блиско полуночи.
Скиня с себя мокрое платье, вздел на мокрую
рубаху сухую тонкую тафтяную белыю шубу и взлез на
вершину древа, уснул. Поваляся, пробудился, * ано все
замерзло, и базлуки на ногах замерзли, шубенко тонко, и
живот озяб весь. Увы, Аввакум, бедная сиротина, яко искра
огня угасает и яко неплодное древо посекаемо бывает,
только смерть пришла. Взираю на небо и на сияющия
звезды, тамо помышляю Владыку, а сам и прекреститися
не смогу: весь замерз. Помышляю лежа: "Христе, свете
истинный, аще не ты меня от безгоднаго(68) сего и нечаемаго
времени избавишь, нечева мне стало делать, яко червь
исчезаю". А се согреяся сердце мое во мне, ринулся с места
паки к нарте и на шею, не помню как, взложил лямку,
опять потащил.

Ино нет силки; еще версты с четыре до двора, покинул и
нехотя все, побрел один. Тащилъся с версту да и повалился,
только не смогу; полежав, еще хощу побрести, ино ноги
обмерзли: не смогу подымать, ножа нет, базлуков отрезать
от ног нечем. На коленях и на руках полз с версту. Колени
озябли, не могу владеть, опять лег. Уже двор и не само
далеко, да не могу попасть; на гузне помаленьку ползу,
кое-как и дополз до своея конуры. У дверей лежу, промолыть
не могу, а отворить дверей не могу же.

К утру уже встали: уразумев, протопопица втащила меня,
бытто мертвова, в ызбу; жажда мне велика * напоила
меня водою, разболокши. Два ей горя, бедной, в ызбе стало:
я да корова немощная, только у нас и животов было,
упала на воде под лед, изломався, умирает, в ызбе лежа;
в двацети в пяти рублях сия нам пришла корова, робяткам
молочка давала. Царевна Ирина Михайлова ризы мне
с Москвы и всю службу в Тоболеск прислала*, и Пашков,
на церковной обиход взяв, мне в то число коровку ту было
дал; кормила с робяты год-другой; бывало и с сосною,
и с травою молочка тово хлебнешь, так лехче на брюхе.

Плакав, жена бедная с робяты зарезала корову и истекшую
кровь ис коровы дала найму-казаку, и он приволок
мое с рыбою нарту.

На обеде я едше, грех ради моих, подавился * другая
мне смерть! С полчаса не дышал, наклонясь, прижав руки,
сидя. А не кусом подавился, но крошечку рыбки положа в
рот: вздохнул, воспомянув смерть, яко ничтоже человек в
житии сем, а крошка в горло и бросилась, да и задавила.
Колотили много в спину, да и покинули; не вижу уж и людей,
и памяти не стало, зело горько-горько в то время было.
Ей, горька смерть грешному человеку!

Дочь моя Агрепена* была не велика, плакав, на меня
глядя, много, и, никто ея не учил, * ребенок, розбежався,
локтишками своими ударилась в мою спину, и крови печенье
из горла рыгнуло, и дышать стал. Большие промышляли
надо мною много и без воли Божий не могли ничево
зделать, а приказал Бог ребенку, и он, Богом подвизаем,
пророка от смерти избавил. Гораздо не велика была, промышляет
около меня, бытто большая, яко древняя Июдифь
о Израили, или яко Есвирь о Мардохее, своем дяде, или
Девора мужеумная о Вараце*.

Чюдно гораздо сие, старец: промысл Божий ребенка наставил
пророка от смерти избавить!

Дни с три у меня зелень горькая из горла текла, не мог
ни есть, ни говорить: сие мне наказание за то, чтоб я не
величался пред Богом совестию своею, что напоил меня
среди озера водою. А то смотри, Аввакум, * и ребенка
ты хуже, и дорогою, было, идучи, исчезнул, * не величайся,
дурак, тем, что Бог сотворит во славу свою чрез тебя
какое дело, прославляя свое пресвятое имя. Ему слава
подобает, Господу нашему Богу, а не тебе, бедному, худому
человеку. Есть писано во пророцех, тако глаголет Господь:
с л а в ы с в о е я и н о м у н е д а м.* Сие реченно
о лжехристах, нарицающихся Богом, и на жиды, не исповедающих
Христа Сыном Божиим. А инде писано : с л а в я щ и я
м я * п р о с л а в л ю.* Сие реченно о святых Божиих;
егоже хощет Бог, того прославляет.

68 - безвременного