ЖИТИЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА

54-55

А в головах у него образы, и книги, и хлеб, и квас, и прочая,
а ничево без меня не тронет.
Как прииду, так встанет, и дьявол,
мне досаждая, блудить заставливает. Я закричю, так и сядет.
Егда стряпаю, в то время есть просит и украсть тщится
до времени обеда; а егда пред обедом "Отче наш" проговорю
и ястие благословлю, так тово брашна и не ест * неблагословеннова
просит. И я ему напехаю силою в рот,
так и плачет, и глотает. И как рыбою покормлю, так бес
в нем вздивиячится, а сам из него говорит: "Ты же-де меня
ослабил!" И я, плакав пред Владыкою, опять стягну постом
и окрочю ево Христом. Таже маслом ево освятил, и от
беса отрадило ему.

Жил со мною с месяц и больши. Перед смертью образумилъся.
Я исповедал ево и причастил, он же и преставися
по том. Я, гроб и саван купя, велел у церкви погребъсти и
сорокоуст по нем дал. Лежал у меня мертвой сутки в тюрьме.
И я, ночью встав, Бога помоля и ево, мертвова, благословя,
поцеловався с ним, опять лягу подле нево спать.
Таварищ мой миленькой был. Слава Богу о сем! Ныне он,
а завътра я так же умру.

Да у меня же был на Москве бешаной, Филиппом звали,
как я ис Сибири выехал, в углу в ызбе прикован к стене.
понеже в нем был бес суров и жесток. Бился и дрался, и
не смогли дамашние ладить с ним. Егда же аз, грешный,
со крестом и с водою прииду, повинен бывает, и яко мертв
падает пред крестом, и ничево не смеет делать надо мною.
И молитвами святых отец сила Божия отгнала беса, от него;
но токмо ум еще был не совершен. Феодор юродивой был
приставлен над ним, что на Мезени отступники удавили веры
ради старыя, еже во Христа, псалтырь над Филиппом
говорил и учил молитву говорить. А я сам во дни отлучашеся
дому своего, токмо в нощи действовал над ним.

По некоем времени пришел я от Федора Ртищева зело
печален, понеже с еретиками бранился и шумел в дому ево,
о вере и о законе*. А в моем дому в то время учинилося
нестройство: протопопица з домочадицею Фетиньею побранились,
дьявол ссорил ни за што. И я, пришел, по утерпя,
бил их обеих и оскорбил гораздо в печали своей. Да и всегда
таки я, окаянной, сердит, дратца лихой. Горе мне за
сие, согрешил пред Богом и пред ними.

Таже бес в Филиппе вздивьял и начал кричать, и вопить,
и чепь ломать, бесясь. На всех домашних ужас нападе, и
голъка(64) бысть велика зело. Аз же без исправления
приступил к нему, хотя ево укротить. Но бысть не по-прежнему:
ухватил меня и учал бить и драть. И всяко, яко
паучину, терзает меня, а сам говорит: "Попал ты в руки
мне!" Я токмо молитву говорю, да без дел и молитва не
пользует ничто. Дамащние не могут отнять, а я и сам ему
отдался: вижу, что согрешил, пускай меня бьет.

Но чюден Господь! Бьет, а ничто не болит. Потом бросил
меня от себя, а сам говорит: "Не боюсь я тебя!" Так
мне стало горько зело, бес, реку, надо мною волю взял.
Полежал маленько, собрался с совестию, вставше, жену свою
сыскал и пред нею прощатца(65) стал. А сам ей, кланяяся
в землю, говорю: "Согрешил, Настасья Марковна, прости
мя, грешнаго!" Она мне также кланяется. Посем и с Фетиньею
тем же подобием прощался. Таже среди горницы лег
и велел всякому человеку себя бить по пяти ударов плетью
по окаянной спине; человек было десяток-другой, и жена и
дети, стегали за епитимию. И плачют, бедные, и бьют, а я
говорю: "Аще меня кто не биет, да не имат со мною части
и жребия в будущем веце". И оне и не хотя бьют, а я ко
всякому удару по молитве Исусовой говорю.

Егда же отбили все, и я, возстав, прощение пред ними ж
сотворил. Бес же, видев неминучюю, опять ис Филиппа вышел
вон. Я крестом Филиппа, благословил, и он по-старому
хорош стал, и потом Божиею благодатию и исцелел о Христе
Исусе, Господе нашем, емуже слава со Отцем и со Святым
Духом ныне и присно и во веки веком.

64 - сумятица
65 - просить прощения